я отчаянно влюбляюсь во все, что нахожу прекрасным, каждый раз натыкаясь на декорации, прикрывающие прожженных блядей

на пару секунд мне стало страшно. у меня сперло дыхание и я не хотел существовать вообще. потому мне это понравилось. мне ужасно понравилось бесконечное чувство волнения, мне понравилось чувство ожидания чего-то плохого, чувство неизвестности из всех вариантов апокалипсиса. мне было хорошо, когда я жил в круговороте мыслей от которых меня тошнило. было чем забить голову. а теперь уже даже чужого головного мусора нет - нет доверия.

каждый раз, как я вижу тебя - я мысленно прыгаю под поезд. и весьма все печально: закрываю глаза - кровь, которая стекает по стенкам моего желудка и рекой бежит в море, открываю глаза - проносится поезд, который сбивает насмерть, пару раз, и каждый смертный. это не очень прилично умирать пару раз на день. будто доктор прописал: "питание три раза в день, сон 8 часов и походы в зал". я делаю вдох. я тебя люблю, ты мне нужна, нужна, нужна, нужна, нужна, нужна, нужна, нужна, нужна при любом расписании автобусов и при любом количестве сигарет в кармане. но ты не поймешь. ты никогда не понимаешь и на этот раз слеп не я.

. выдыхаю.
. я так ничего и не сказал за время кислородного голодания.

мне нравилось слушать тебя. мне нравилось слушать тебя до того момента, как после разговоров я плакал всю ночь. мне нравилось слушать тебя до того момента, как ты не начала мне мило улыбаться и кормить ложными надеждами. я не знал, что я скорее делал: самовнушал, или обманывал всех остальных, что надежды не умерли; что они вообще рождались. у нас нет общей песни, но ничего, я написал её для тебя. ты не поймёшь ни слова, но это будет нашей песней. я создал проигрыватель в голове и под сцену твоей смерти напевал эту песню. я не мог понять: рад ли я видеть тебя снова, рад ли я улыбаться тебе снова, рад ли я… вообще. страшно было осознавать то, что во мне умерло чувство счастье; на месте его образовалась стабильность. 24 улыбки за день и одна искренняя.